Карие глаза, иногда кажущиеся гораздо темнее. Как, например, сейчас. Густые брови и ресницы. Заострённый нос. Идеальный изгиб губ: моё сердце сходит с ума каждый раз, когда они двигаются, чтобы поздороваться со мной или подарить мне улыбку.

— Привет, — выдавливаю улыбку, хотя так и хочется сжаться. Вот бы у меня вырос панцирь, как у черепахи. Ногти клацают друг об друга.

Из квартиры Антона льётся свет, как и из моей. Мы оказались на освещённом островке посреди угольного царства. Из-за впечатляющей разницы в росте мне приходится поднять голову, чтобы вдоволь налюбоваться.

Парень тоже смотрит на меня. Внимательно, и не шевелясь. Сердце трепещет в груди. О чём он думает, глядя на меня? Что видит?

Его рука сжимает ручку двери. Он ждёт. Я нервно дёргаю плечами. Антон хмурится.

— Что-то случилось?

— Нет, — вырываю руку из-за спины, чтобы отрицательно помахать ей перед собой, вторя голове. Затем принимаюсь кивать, словно болванчик: — Эм… то есть да… ничего не случилось, но… — Засасываю губу. — Прости, что беспокою.

Антон наклоняется ко мне, шагнув вперёд.

— Всё в порядке. — Губы едва заметно улыбаются, но глаза тревожно вглядываются в моё лицо. — Я был бы рад, что ты заглянула просто так, но что произошло?

Был бы рад?

Отмахиваюсь от этой фразы. Уверена, это просто вежливость.

— Письмо… бабушка… — выпаливаю я, затем зажмуриваюсь. Неужели так сложно задать простой вопрос? Как там сказала Нина? Фраза звучала довольно просто. Опускаю голову, чтобы не видеть парня. Возможно, так будет проще спросить. Делаю вдох и произношу: — Возможно, что тебе доставили что-то по ошибке. — Несмело смотрю на него, поднимая только глаза, добавляя почти беззвучно: — Для меня.

Антон не двигается. Я уже проклинаю и себя, и Нину. Что за дурацкая затея!

Если смущение и страх парализует меня, но паника приводит в совершенно нелепое состояние. Я начинаю тараторить. Что и происходит дальше.

— Я не знаю, что именно, — оправдываюсь. — Может, посылка или письмо. На нём должно быть моё имя. Хотя это не точно. И отправитель — моя бабушка. Хотя это тоже под вопросом. — Сжимаю пальцы в кулаки. Просто замолчи! — Блин! Прости, пожалуйста. Звучит безумно. Забудь. Я лучше пойду…

Разворачиваюсь и уже собираюсь рвануть в освещённый прямоугольник, когда Антон выскакивает за порог своей квартиры, чтобы остановить меня, схватив за запястье.

— Погоди!

Вязаная ткань вовремя задралась выше, и тёплые пальцы парня обожгли тонкую кожу, под которой бесстыдно забился пульс.

Округляю глаза, уставившись на руку. Бежать уже не хочется. Мне теперь вообще ничего не нужно. Только бы это прикосновение никогда не заканчивалось.

Антон по-своему понимает мою неподвижность. Он тут же одёргивает руку. Сдерживаюсь, чтобы не вздохнуть обречённо. Счастье не может длиться вечно.

— Прости, — теперь уже он извиняется. — Ты просто не дала мне время ответить.

Смущаюсь. Держу пари, щёки мои стали ярче перезрелого помидора, готовящегося лопнуть в любую секунду.

— Не знаю, об этом ли ты говоришь, но я вчера получил письмо. — Антон вытягивает указательный палец. — Сейчас.

Он быстро возвращается в квартиру, чтобы через секунду вернуться ко мне.

— Вот, — сосед протягивает мне конверт, больно уж сильно похожий на тот, что получила я. — На конверте мой адрес, но письмо адресовано точно не мне.

Руки похолодели. Я поёжилась. Кто-то опять раскрыл окно на площадке? Почему так холодно?

Не спрашивая разрешения, я раскрываю обёртку, достаю лист А4.

Глаза мгновенно увлажнились, когда я прочитала первую строчку.

«Ленок, дорогая моя внученька!»

Почерк невозможно спутать.

— Бабуля, — прошептала я. Нина не ошиблась.

«Я никогда в тебе не сомневалась».

Шмыгаю носом. Звучит, как похвала.

— Это письмо тебе? — аккуратно спрашивает Антон, не напирая.

Киваю, снова шумно втягиваю воздух забитым от непролитых слёз носом.

«Но чтобы получить подарок, тебе придётся ещё немного постараться. Без труда не вытащишь и рыбки из пруда. Следуй этой инструкции, и всё будет хорошо».

Моргаю. Слёзы сами рассасываются. Я снова перечитала уже прочитанное, чтобы понять, о чём говорит бабушка.

Какой труд? Какая рыбка? Что ещё за инструкция?

Это точно розыгрыш!

Ниже и впрямь пункты. Мельком прохожусь взглядом. Загадки. Мне нужно разгадать загадки, чтобы получить подарок?

Бабушка любила загадки. Она часто составляла свои, после чего любила наблюдать, как мы с Ниной стараемся их разгадать.

Не могу поверить!

Прошло пять лет с её смерти, и бабуля предлагает мне поиграть в угадайку?

POV Антон

Я смотрю на девушку, читающую письмо, и задаюсь вопросом: не сон ли это?

Я спал. Абсолютно точно уснул после пары рюмок крепкого алкоголя. Имею право. У всех праздник — у меня жопа.

И меня разбудил звонок в дверь. Честно признаться, собирался забить и не открыть. Кто знает, кого там чёрт принёс? Да и злился я: звонок вырвал меня из такого прекрасного сна. Я держал в своих руках тонкие пальчики голубоглазой незнакомки. Она улыбалась мне и лепетала, что скучает.

Но реальность оказалась в миллион раз лучше. Перед моей дверью стояла нимфа с такими яркими глазами, что они рассеивают мрак тёмного подъезда.

Правда сейчас она выглядит как-то иначе. Из-под шапки вместо прямых прядей выглядывают кудряшки. А на лице косметика. Ей очень идёт. Глаза подчёркнуты, а губки розовые и сочные. Но мне больше нравится естественная красота Лены.

Я должен был пригласить её войти. Вместо этого уставился на неё, как баран на новые ворота.

Она что-то сказала о письме. И Марио ударил меня по голове огромной кувалдой. Если я дотронусь до макушки, то нащупаю вытянувшуюся шишку, как в смешных мультиках.

Конечно, это письмо для неё! Даже если это было не так, то попытаться стоило.

Сейчас, глядя на то, как она дрожащими руками разворачивает конверт, а глаза заблестели лазурными бриллиантами, стоило ей начать читать, я корил себя за трусость. Для меня оно показалось бессмыслицей, но для неё, вероятно, был смысл.

Мои пальцы приятно онемели после прикосновения к атласной коже. А грудь словно наполнили крылатые создания. Я не мог отвести от неё глаз. Мне не нужно ни спать, ни есть, я хочу просто любоваться нимфой, которой грежу наяву и вижу во снах.

Она прикрывает изумительные глаза, задумавшись, а я подхожу ближе. Я хочу вновь поймать её взгляд, хочу, чтобы она смотрела на меня.

Нужно быть полным идиотом, что не понять, это мой шанс. И я не собираюсь его упускать. Пусть она отошьёт меня, я выдержу. Но не попытаться не могу.

— Прости, что не занёс его вчера.

Лена распахивает глаза, и я снова загипнотизирован.

— Оу, — её пухлые губки складываются в колечко, — всё хорошо. Ты ведь не мог знать.

— Я мог догадаться. — Качаю головой. — Точнее, я догадался, но не был уверен, ведь…

— Моя бабушка умерла, — заканчивает она за меня. — Понимаю. — Появившаяся улыбка становится грустной, немного вялой. — Хотя нет, я сама ничего не понимаю. Моя бабушка была…

Девушка закусывает щёку, раздумывая, как точнее объяснить. Настаёт моя очередь подсказать ей:

— Гадалкой?

Лена удивлённо моргает.

— Можно и так сказать. Она гадала, лечила и утверждала, что видит будущее.

Киваю.

— Да, я слышал.

— Где? — Лена дотрагивается до рта тыльной стороной ладони. — А, — догадка осеняет её, — баба Шура?

Улыбаюсь:

— И баба Лариса.

— Точно.

Она вдруг рассмеялась, а меня словно в грудь ударили. Чистый мягкий звук поразил меня гораздо сильнее, чем письмо от покойной бабушки.

Но смех затихает так же неожиданно, как и начинается. Мне вдруг хочется сделать или сказать что-нибудь забавное, чтобы рассмешить её вновь. Не успеваю.

— Ну, — Лена сворачивает лист, затем косится на дверь своей квартиры, — ладно. Спасибо тебе за письмо. Больше не буду тебя отвлекать.